– Вижу, что не понимаешь. Хорошо хоть не врешь…
Во-первых, вспоминаю вдруг, что город в горах действительно часто мне снился, он знаком мне с раннего детства; всякий раз, оказываясь там во сне, я знал, что попал домой. На меня тут же обрушивается множество щемящих подробностей: узкие тротуары; возносящиеся к небу переулки-лестницы; заманчивые цветные лоскуты бесчисленных вывесок; полосатые тенты над длинными уютными верандами, словно бы специально созданными для неспешного, ленивого бытия бессмертных; пахучая зелень живых изгородей; плетеные гамаки в садах, где так приятно коротать солнечные послеполуденные часы; сладкий ванильный дух из кондитерской на центральной площади; неспешный говор завсегдатаев кофейни с огромными окнами, прозрачными, но искажающими силуэты, как озерная вода; изящно изогнутый мостик через узкую горную речку, разделяющую город на две неравные части. И еще один мостик с гладкими деревянными перилами, и ароматный дым ритуальных охранительных костров на городской окраине, и хрустальный смех небес, отмеряющий дни вместо колокольного перезвона: его можно услышать дважды в день, перед наступлением темноты и на рассвете, и еще… И еще, и еще, и еще.
Веня умолкает, довольный произведенным эффектом: я пялюсь на него во все глаза, даже рот приоткрыл, кажется. «Дали точный адрес» – надо же! Это не может быть простым совпадением. Дали. Точный. Адрес. О господи.
Максим Фрай родился в самом начале весны в маленьком закарпатском городке Ужгороде, но провел там лишь первые полтора года жизни и больше ни разу туда не возвращался. С тех пор рай в его воображении неизменно принимал облик пряничного города в горах, по крайней мере, любой иной рай был ему без надобности.
– Если ты тут останешься, анкета и правда ни к чему. Но если завтра ты вспомнишь, что тебе нужно идти на работу… Или, еще хуже, в какое-нибудь неведомое «домой». И как я буду тебя искать без анкетных-то данных?