Шум поднимать не хочется, и я тихо, но внятно говорю, приблизив губы к дыре, на месте которой когда-то, в незапамятные времена, красовался английский замок: «Дима, откройте, я на секунду всего! Очень нужно поговорить».
– Не знаю. Может, хочет, чтобы ты ее сфотографировал. Обнаженной, с балалайкой, на шкуре бурого медведя… А может, что-то из «Едоков» купить решила. Она из Вени полчаса кровь пила ведрами… А еще говорят, что Клара-Мария в Москву за женихами ездит. Каждый год увозит с собой нового русского мужа. Может быть, ты в ее вкусе?
В здание вокзала я вошел за четверть часа до отправления поезда. Не слишком рано, не слишком поздно – в самый раз. Голова была пустой, а тело – легким, как сухой лист. Я уезжал. Возможно (и сладко, и боязно было ощущать на пересохших от волнения губах это слово) – навсегда.
«Я скорблю не о том, что потерял обе ноги, а о том, что драгоценный нефрит называют простым камнем…»
– Договорились, – серьезно отвечаю я. И выхожу из машины.