— Ну… есть разная музыка для саксофона, — уклончиво сказал Котя. — Но я в основном импровизировал. Играл… — Он замолчал, но все же закончил: — В ресторане.
— Я уже закончил, — мрачно сказал Котя. — Все, что перечислил, — это и есть вся моя работа. Теперь второе — что я могу как куратор. У меня есть вот это обиталище в Тибете. Уж не знаю, как выдрессировали этих монахов, чего наплели, но служат они фанатично. Я здесь бываю нечасто, но если надо — это надежное укрытие для куратора. Я могу передвигаться… ну… — Котя заколебался, подыскивая слова, — вроде как сквозь пространство. В любое место, где бывал раньше и которое запомнил. Мне надо придумать для него какое-то обозначение, кодовое слово — и потом я могу открыть к нему портал.
По плечу мне заехал выпущенный из окна горшок. Самый натуральный ночной горшок из тяжелого фаянса. Хорошо, что вскользь, и хорошо, что пустой.
— Не лишним будет добавить щепотку гвоздики, — прочитал я.
— Это в тебе говорят русские колониальные комплексы, — сказала Марта уверенно. — Все непредвзятые люди знают, что в Польше борщ лучше. Ты селедку попробуй! Вкусная?
— Да я нормально, мам, — запротестовал я. — Ну чай выпью, да. Только быстро.