Гарри шагнул вперед и низко поклонился гиппогрифу глядя ему прямо в глаза и не мигая. Через несколько секунд Клювокрыл тоже нагнул голову в поклоне.
— Я рад, что ему хорошо, — ответил Гарри, улыбаясь до ушей и потирая ребра. — Мы и не знали, что «охрана» — это ты!
— Так спрашивайте, дорогой мой мальчик, спрашивайте...
Вдали, у подножия замка, показался раскачивающийся фонарь. На радостях Гарри даже подумал, что сможет без труда перетерпеть сиплые разглагольствования Филча на тему о том, как нехорошо опаздывать и как в доброе старое время поддерживали дисциплину посредством регулярного использования тисков для больших пальцев. Только когда мерцающий желтый огонек был уже футах в десяти от них и Гарри стащил мантию-невидимку, чтобы его могли увидеть, он вдруг с отвращением узнал озаренные светом фонаря крючковатый нос и длинные сальные черные волосы Северуса Снегга.
— Пока ты валялся без памяти, сюда забегала Джинни, — после долгой паузы сказал Рон, и воображение Гарри тут же заработало в полную силу, нарисовав сцену, в которой Джинни, рыдая над его бесчувственным телом, признается в вечной любви к нему, а Рон их благословляет. — Она сказала, ты еле-еле поспел на игру. Что случилось? Отсюда-то ты довольно рано ушел.
За углом уже раздавались шаркающие шаги школьного смотрителя.