Гарри снова взял записку вгляделся в покрывающие ее чернильные пятна. На пергамент явно градом сыпались слезы...
— Ты оскорбил ее, Гарри! Ты сказал, что все это смешно! — закричал Рон; по мере того как кровь приливала к голове, лицо его приобретало багровый оттенок
— Вот она, — пробормотал Гарри и, вернувшись с картой в постель, пристукнул по ней палочкой и негромко, чтобы не услышал Невилл, как раз проходивший мимо изножья его кровати, сказал: — Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость...
— Вы еще не знаете, на что я способен, — с чуть большей напористостью объявил Малфой, — не знаете, что я сделал!
Чья-то маленькая и теплая ладонь взяла его за руку и потянула вверх. Гарри подчинился ей почти бездумно. И только когда пробирался сквозь толпу, ничего не видя вокруг, вдруг понял по веявшему в воздухе аромату цветов, что это Джинни ведет его назад, в замок. Чьи-то неузнаваемые голоса звучали в его ушах, рыдания, крики и причитания разрывали ночь, но Гарри и Джинни все шли и шли, пока не поднялись по ступенькам в вестибюль. Краем глаза Гарри видел, что все всматриваются в него, удивленно перешептываются, и рубины Гриффиндора, точно капли крови, поблескивают на полу, по которому они шли вдвоем, направляясь к мраморной лестнице.