– Нам нельзя говорить с вами, – спохватилась женщина.
Когда мужчины наконец вернулись, Йорен нес на руках маленькую девочку, а Мурх и Тесак – женщину на рваном одеяле. Девочка, не старше двух лет, все время плакала – тихо и сдавленно, словно у нее в горле что-то застряло. Говорить она то ли еще не научилась, то ли забыла, как это делается. У женщины правая рука была обрублена по локоть, а глаза, хотя и открытые, казалось, не видели ничего.
– Ваше величество, я не вижу нужды давать сражение здесь, – заметил лорд Матис Рован. – В замке сильный гарнизон, основательный запас провизии, сир Кортни Пенроз – опытный командир, и не построен еще такой требюшет, который проломил бы стену Штормового Предела. Пусть лорд Станнис держит свою осаду. Ничего хорошего это ему не принесет, а пока он сидит здесь голодный, холодный и без надежды на успех, мы возьмем Королевскую Гавань.
– Лорд Мизинец всегда изыщет способ, милорд. Он учредил налог для тех, кто хочет войти в город.
– Не трогай, – отшатнулась она. Это не должно было задеть его, однако задело – хуже всякой пощечины. Серсея тяжело дышала – вся красная, обуреваемая гневом и горем. – И не смотри на меня так… только не ты.
– Да – пока он жив. Дурацкий, впрочем, закон – вы не находите? Почему старший сын, а не тот, который лучше годится? Корона мне к лицу куда больше, чем Роберту, не говоря уж о Станнисе. Я чувствую в себе задатки великого короля – сильного, но великодушного, умного, справедливого, усердного, верного друзьям и беспощадного к врагам, однако способного прощать, терпеливого…