Безмерная печаль пронзила сердце Мередит. Она пыталась угадать, что делает Мэтт сейчас и ждал ли ее звонка. Но что он сказал на прощание?
— Всего месяц назад я вела мирную, спокойную, упорядоченную жизнь, размеренную и достойную. Посещала благотворительные балы и танцевала. Теперь я хожу по кабакам и ввязываюсь в пьяные драки, ну а потом мчусь по улицам в лимузине, за рулем которого сидит совершенно обезумевший шофер, уверяющий, что упакован удочкой! И тут же выясняется, что он имеет в виду револьвер, поскольку рассуждает, каким образом собирается пришить тех, кто захочет нас остановить!
— Помнишь, как тебе было плохо на вечере в честь годовщины свадьбы Ремингтонов?
— Выступить перед всеми и вести себя как дружная семья, у которой нет разногласий, особенно в отношении Мередит. Пусть каждый журналист увидит и услышит достаточно, чтобы хватило на несколько недель и нас наконец оставили в покое! Тогда все уйдут из конференц-зала, утопая в сочувствии и слезах, убедившись, что между нами нет ни вражды, ни неприязни.
Поднявшись к себе, Мередит швырнула на кресло манто, перчатки и портфель и подошла к автоответчику, чтобы проверить записи, надеясь, что Паркер звонил, но красная лампочка не горела. Однако миссис Эллис приходила и оставила записку с сообщением, что сделала покупки сегодня, а не в среду, потому что должна в среду утром идти к врачу.
— Об этом пишут все газеты, — начала Кэролайн, но тут же осеклась, увидев, что он ринулся к газетам и начал их листать. Он весь дрожал от бешенства, пробегая глазами репортажи об аресте Станисласа Шпигальски со снимками Мередит, Паркера и Мэтта на первой полосе. Отшвырнув одну газету, он схватился за вторую, с изложением совместной пресс-конференции. Следующая газета с заметкой о предполагаемом взрыве в нью-орлеанском магазине выскользнула из его пальцев.