Мередит вспомнила, как жадно и безоглядно отдавалась Мэтту, «на бледных щеках расцвели два красных пятна. В восемнадцать лет она была потрясена тем, что Мэтт, казалось, точно знал, каких местечек надо коснуться, какие слова прошептать на ухо, чтобы бросить ее в море беспомощно-лихорадочного желания.
Мередит молча смотрела на него, потрясенная, счастливая, сомневающаяся, зачарованная.
— Мэтт, выслушай меня. Остановись на минуту и выслушай меня, пожалуйста!
Мэтт провел «роллс-ройс» между двумя грузовиками, почти перекрывшими полосу движения, и взял трубку. Часы на приборной доске показывали десять, но Мэтт не посчитал, что звонить в такой час неудобно. Питер Вандервилд ответил после второго звонка, немного испуганный и польщенный столь поздним звонком.
Не в силах противостоять спокойной напористости его аргументов, Мередит медленно покачала головой.
— Не смотри на меня так, — умоляюще попросил он, отпуская спинку кровати и прижимая Мередит к груди.