— Присматривают. И за это их уважают. Есть сила, которая если надо — наведет порядок. Все это знают и все довольны.
Я подошел к кардиналу. Посмотрел в лицо Рудольфа, покачал головой. Человек, в которого попадает четыре или пять автоматных пуль, умирает очень быстро.
— Они отвратительны, — твердо сказала девушка. — Оставайтесь у нас, мы вас защитим.
— Да хоть и этот потеряй, — легко согласился Дитриш. — Только нельзя в горы идти без ножа. Еще спички…
Наконец, с подрагивающими от напряжения руками и ногами, исцарапав в кровь ладони, порвав на какой-то подлой ветке рубашку и больно ушибив о камень коленку, я оказался на дне каньона, на узенькой, метра два, береговой полоске. Стремительный поток чистой воды мчался у моих ног. Я присел на гальку, вымыл руки и лицо. Напился вволю. Вода была ледяная. Но я все-таки разделся и как мог ополоснулся, стоя у самого берега.
Проще всего понять человека, увидев его дом. Был у меня знакомый, которого все считали удивительным раздолбаем, — мог он неделю шарашиться по гостям, тусоваться в незнакомых компаниях, спать на полу, укрывшись грязным полотенцем, питаться килькой в томате и прошлогодними заплесневелыми сухариками. Впрочем, при этом он сохранял и некую благопристойность в облике и не увлекался пьянством — так что его поведение все списывали на удивительную житейскую неприхотливость.