И Тиа, устыдившись своей слабости, встала. Рана, полученная утром, отдавала болью при каждом шаге. Правая сторона куртки пропиталась запекшейся кровью, волосы на затылке были сожжены, все ногти на руках потрескались и посинели. В глазах то и дело двоилось, а мир так и норовил пуститься в пляс, закружить в хороводе, заставить потерять равновесие. Она сражалась с самого утра, и ее «искра» едва тлела, забирая последние силы.