Они подошли к багажнику, и Рэй открыл его. Запасное колесо было в полном порядке.
– Ружье не потребуется, – сказала Чарли. Она вывернулась из-под руки отца, двинулась к двери; в белом вязаном свитере Нормы Мэндерс она казалась совсем малюткой. Вышла из комнаты.
«Виллис» с рычанием нырял по дороге, оказавшейся тропой дл двухколесной повозки; посредине рос кустарник и даже низкорослые сосенки. Этот лес раскорчевывали лет десять назад, и Энди усомнился, ездил ли кто-нибудь тут с тех пор, кроме случайного охотника. Через шесть миль дорога действительно кончилась, Энди пришлось дважды останавливаться, чтобы сдвинуть упавшие деревья. После второго раза, чувствуя боль в голове и в сердце, разогнувшись, он увидел задумчиво смотревшую на него большую олениху. На секунду она задержалась, затем исчезла в глубине леса, вильнув белым хвостом. Энди взглянул на Чарли, увидел, как та изумленно смотрит вслед животному... и приободрился. Немного дальше снова появилась колея, и около трех часов дня они выехали к двухрядной дороге, с твердым покрытием, которая и была дорогой 152.
Они с Чарли выскочили на крыльцо и увидели, как первая машина свернула на подъездную дорожку. Цыплята верещали и подпрыгивали. В амбаре снова замычала Большуха, зовя кого-нибудь подоить ее. Над холмистыми перелесками и коричневыми осенними полями, окружающими городок в северной части штата Нью-Йорк, стояло неяркое октябрьское солнце. Почти год они в бегах. Энди не без удивления почувствовал странное, смешанное с ужасом облегчение. Он где-то слышал, что в состоянии отчаяния даже заяц, пока его не разорвали, в последнюю минуту иногда огрызается на собак, повинуясь древнему инстинкту сопротивления.
– Вы уверены, что в порядке, мистер? У вас ужасно бледный вид.
А спустя неделю Рэйнберд резко изменил тактику. Не то чтобы был конкретный повод, скорее интуиция подсказала, что с советами ему уже нечего соваться. Сейчас больше пристала роль смиренника – так Братец Кролик смиренно упрашивал Братца Лиса не бросать его в терновник.