– Что, если вы предложите ему сегодня сдвинуть рейс на три дня?
Он читал в гостиной, около лестницы. Чарли ползала вверх и вниз. На ступеньках сидел плюшевый медвежонок. Отцу, конечно, следовало убрать его, но каждый раз поднимаясь, Чарли обходила его, и Энди успокоился – так же, как его потом убаюкала их нормальная жизнь в Порт-сити.
Джулз уже был в дверях. Он что-то сказал напоследок, но Рэйнберд не расслышал.
– Здравствуй, мышонок, – сказал он гладя ее по голове. Он прижал ее к себе, потом поднял глаза на Рэйнберда. Вот и сбылся сон об одноглазом пирате, тем более что Рэйнберд сидел на краю сеновала, точно матрос на мачте. – И что теперь? – спросил пн Рэйнберда. Он понимал, что тот, пожалуй, сумеет продержать их под дулом писголета, пока не подоспеет подмога, за которой побежал мужчина в фуфайке, но что-то подсказывало ему – не этого хочет Рэйнберд.
– Да, – сказала Норма, это прозвучало как вздох. Она посмотрела на Чарли. – Ты спасла жизнь своему папе, малышка. Запомни это.
– Вы уверены, что он? – в третий раз спрашивал Рэй Ноулз. Этот маленький, аккуратненький, словно затаивший угрозу человечек ей не нравился. Может, он и работал на правительство, но ничего утешительного для Лены Каннингхэм в этом не было. Не нравилось ей узкое лицо, не нравились морщины вокруг холодных голубых глаз, а более всего не нравилось, как он совал ей под нос эту фотографию.