Он начал перелистывать досье Макги, то вытаскивая наугад лист, то прочитав какой-нибудь абзац. Это был его метод восстанавливать в памяти положение дел. Его мозг был как бы выключен, но подсознание работало на высоких оборотах. Сейчас ему нужны не детали, необходимо охватить взором все дело целиком. Как говорят бейсболисты, нужно найти биту.
– Я объяснял им, что ничего не знаю, что мне нечего сказать, что обыкновенный салага со скаткой за плечами, да просто бирка с номером. А они не верят. А у меня все лицо... такая боль... я на коленях ползал, просил дать мне морфия... потом, говорят... ответишь – будет морфий. И в хороший госпиталь отправим, как ответишь.
– Не думаю, что это принесет пользу, – сказал Энди. – В данных обстоятельства.
Рэйнберд внимал Дж. М. Раммадену с холодной и циничной заинтересованностью. Однажды Раммаден сказал, что с сейфами, как с женщинами: просто надо иметь время и необходимый инструмент. Бывают, сказал он, крепкие орешки, бывают хрупкие, но нет таких, которые нельз было бы разгрызть. Девочка оказалась крепким орешком.
– Папа! – кричала она. – Папа! Папочка! Все размыто, призрачно. Горячий удушливый дым и красные вспышки. Удары копыт в дощатые двери. А засова уже нет, и двери настежь. И лошади вырываются.
– То-то и оно, что нет, – не дал ему закончить Рэйнберд. – Так вот, это знает любой экспериментатор. Принцип кнута и пряника. Зажигая костры, Чарли будет думать, что она соблазняет вас пряником и что вы – а значит, и она – шаг за шагом приближаетесь к ее отцу. На самом деле все, разумеется, наоборот. В данном случае пряник – ее отец, и соблазнять ее этим пряником будем мы. Если перед носом у мула держать лакомый кусок, он перепашет вам все поле. Ибо мул глуп. Но эта девочка – нет.