Мужчина постучал пальцем по аккуратной стопке расшифровок на столе у шефа. Все бумаги Кэпа погибли во время пожара, но главная информаци хранилась в банке машинной памяти.
– Я не играю в... гольф. – И в разговоре с Чарли он упомянул гольф – гольф и змей. То и другое каким-то образом оказалось на карусели, которую Макги закрутил в голове Кэпа. – Да-да, может, и успею, – поспешил он согласиться.
Впервые в жизни он понял, что должна была испытывать Чарли, ибо только сейчас впервые в жизни, его испугал собственный психический дар. Впервые он понял, как мало он во всем этом понимает. Почему дар пропал? Неизвестно. Почему вернулся? Тоже неизвестно. Связано ли это с его безумным страхом, вызванным темнотой? Или с внезапным ощущением, что Чарли в опасности (где-то в подсознании помаячил образ одноглазого пирата, явившегося ему во сне, помаячил и растаял), и отвращением к себе, из-за того, что забыл о дочери? Или с тем, что он ударился головой, упав в темноте?
– Я ухаживаю за одной ассистенткой-выпускницей Уэнлесса, – сказал Квинси. – Они собрали около пятидесяти желающих, в большинстве это те, кто хочет выслужиться перед Сумасшедшим доктором...
Тут я тебя понимаю, малышка, подумал Кэп.
– Делов-то, – буркнул он. Рэйнберд уже бежал к дому, утопая в вязкой мартовской каше. – Делов-то. А разговору было!