Он был мертв. Еще бы не мертв. Все мертво. Сама земля горит. Сначала мать убили, теперь отца.
Вот уже подступает этот жар и начинает расходиться во все стороны, точно она, Чарли, – немыслимая батарея отопления или что-то в этом роде. Она прочесывала взглядом сеновал – нет, не видно. Сплошные ряды тюков. Сплошная темень.
Уэнлесс продолжал что-то говорить, но Кэп временно отключился. Благожелательный Распутин, думал он. Как ни парадоксально звучала эта фраза, она ему понравилась. Его заинтересовало, как отреагировал бы Уэнлесс, если ему сказать, что, согласно подсчету компьютера, один шанс к четырем, что Макги, покидая Нью-Йорк, ликвидировал себя. Вероятно, был бы вне себя от радости. А если бы он показал Уэнлессу эту странную купюру? Его, возможно, хватил бы еще один удар, подумал Кэп и прикрыл рот рукой, чтобы спрятать улыбку.
– А ты хорошо подумала? – спросил ее Джон.
– Я снова хочу получить досье Макги, Рэйчел. А в десять тридцать еще раз хочу поговорить с Элом Стейновицем. Если Уэнлесс не уйдет, пока переговорю с Элом, можете послать его ко мне.
– Понял, понял, только больше не надо, больно!