Она вцеплялась в гриву и, чувствуя, как играют мышцы под шелковистой кожей, шептала коню в ухо: быстрее... быстрее... быстрее.
– Она не была опасной, пока вы не начали производить над ней свои опыты, – ожесточился Энди. – Короче, она летит с нами, и чтоб вы больше не смели мне возражать, вы меня поняли? На этот раз машина вильнула сильнее, а Кэп застонал.
Ненавидя себя, но как-то интуитивно понимая, что сделать это нужно, необходимо провести черту, преподать урок, он почти что прижал медвежонка к испуганному, заплаканному лицу орущей Чарли. Ох ты, сукин сын, думал в отчаянии он, почему бы тебе не пойти в кухню, не взять нож и не сделать по порезу на каждой ее щеке? Пометить ее таким образом? И его мысль заклинилась на этом. Шрамы. Да. Именно это он должен сделать. Выжечь шрам в ее душе.
– Итого семнадцать долларов и пятьдесят центов.
Он подъехал к фасаду дома, стоящего севернее, слез с велосипеда, поставил его на упор, глубоко втянул мягкий утренний воздух и бодро поднялся по широким ступеням крыльца между широкими дорическими колоннами.
– А он сюда на подводных крыльях, – отозвался другой, вызвав общий смех.