Пять минут спустя он, дрожа всем телом, вернулся к Машине, его руки были по локоть красны от крови.
– Это ружье может убить динозавра? – вымолвили губы Экельса.
Громогласный Ящер выпрямился. Его бронированная плоть сверкала, словно тысяча зеленых монет. Монеты покрывала жаркая слизь. В слизи копошились мелкие козявки, и все тело переливалось, будто по нему пробегали волны, даже когда чудовище стояло неподвижно. Оно глухо дохнуло. Над поляной повис запах сырого мяса.
В дальнем конце огромного помещения конторы Экельс видел нечто причудливое и неопределенное, извивающееся и гудящее, переплетение проводов и стальных кожухов, переливающийся яркий ореол – то оранжевый, то серебристый, то голубой. Гул был такой, словно само Время горело на могучем костре, словно все годы, все даты летописей, все дни свалили в одну кучу и подожгли.
Экельс застонал. Он упал на колени. Дрожащие пальцы протянулись к золотистой бабочке.
Внезапный шум заставил охотников оцепенеть: на полу Машины, дрожа, сидел Экельс.