Этот сомнительный вариант чуть не привёл Карин с Марком к первой настоящей ссоре, однако Карин понимала – это действительно его личное дело. Источники его контроля над телом лежали в центре его самых глубинных проблем; и у неё уже развился инстинкт – если, конечно, она не льстила себе относительно своей степени понимания, – чувствовать момент, когда она должна надавить на него ради его же блага. Но в том случае она была вынуждена просто ждать, позволяя Марку бороться с самим собой. Было какой-то ужасающей привилегией наблюдать и слушать, как в прошлом году его врач проводил тренинг. А принимать участие – под наблюдением врача – в процессе достигнутого им частичного излечения оказалось волнующим опытом. Им обоим следовало научиться более важным сторонам любви, нежели просто безумный натиск: одному – доверию, другому – терпению. И как это ни парадоксально – для Марка необходимее всего была некая спокойная, сдержанная независимость. Ей потребовались месяцы, чтобы вычислить это. И она не собиралась даже пытаться объяснить это своей шумной, дразнящейся, любящей семье, расположившейся на заднем сидении лимузина.