Глядя на эту группу, я вдруг понял, почему Ааз очутился в камере смертников. Если присяжные заседатели сколь-нибудь походили на эти образчики, то они бы и мать родную повесили за переход улицу в неположенном месте. Хоть я и не упивался мыслью о попытке убедить их в чем бы то ни было, но внезапно очень обрадовался, что мне не приходилось иметь с ними дело постоянно.
И с этими словами он прыгнул обратно в кресло, сорвал верхушку со странного на вил прибора у себя на столе, немного повозился с ней, а затем принялся говорить в нее.
Если бы Ааз услышал, что я признаю, насколько сильно мы нуждаемся в их помощи ДО определения суммы гонорара, то его наверняка хватила бы кондрашка, но эта реакция — ничто по сравнению с тем, как восприняли мое предложение Ав-Авторы.
— Раз вы знаете, что мы не все злодеи и не занимаемся постоянной охотой на вампиров, то что можете сообщить нам о той передряге, в какую угодил Ааз? Вы можете чем-то помочь нам тут?
— Я имею в виду, в конечном итоге, — не отставал я. — Мы бежим в противоположную сторону от нашего убежища.
— Не знаю, — задумчиво потер челюсть Диспетчер. — Пока я не выяснил, кто он, я был готов поверить, что он виновен, как смертный грех. Против него страшно много улик.