– Ну что ж, самое главное, старт дан. – Абдрашидзе наконец-то решил взять инициативу в свои руки. – Ваши орлы могут приступать, Олег Николаевич. Юлия Павловна всегда поможет.
Кольцов поместился в кресло по одну сторону громадного овального стола, справа от него сел Абдрашидзе, а слева элегантная леди, назвавшаяся Юлией Духовой, и нервный мужчина неопределенного возраста в двухсотдолларовых очках и широкой золотой цепочкой на волосатом запястье. Мужчину звали Михаил Терентьев, и в глухие, довыборные времена он подвизался на ниве журналистики – писал в “Коммерсанте” обширные экономические обзоры. В те времена цепочек он не носил и с Катериной был мил и любезен. Нынче же, может, оттого, что слабы были линзы в двухсотдолларовых очках, а может, по какой иной причине, Катерину он не узнавал.
Дверь за ней закрылась. Приходченко бросил на стол идиотскую лупу и посмотрел на Скворцова.
Уже обувшись, она прошлепала в кухню и выложила перед ними два билета на концерт Ванессы Мэй.
– Затем, что сегодня Новый год, мамочка, – сообщил Мишка и слез с Тимофея. – А мы с Машкой дверь к елке никак открыть не можем. Пап, открой, а? А то Машка там одна открывает…
Смеясь над собой, Тимофей потянулся за кожаной папкой, лежащей на дальнем конце стола. Он не мог вспомнить, откуда она взялась и что в ней за бумаги.