– Я не злая, – отрезала она, и они кое-как попрощались.
Внезапно у мирно дремавших прямо перед ее носом джипов началось какое-то оживление, зажегся в салонах свет, замигали притушенные фары, кто-то неузнаваемый пробежал в расширявшемся снопе света прямо к самолету, все еще стоявшему на полосе.
Этого Катерина вынести уже не могла. Скуля без слез, как побитая собака, она пошла к выходу из своего разгромленного кабинета.
С огромным блюдом, полным зелени, в руках, она осторожно спускалась с крыльца, когда вдруг громоподобным, как из бочки, лаем зашелся Кузьма и с террасы ему ответил визгливый от негодования вопль запертого там Вольфганга.
Тимофей на неделю улетел по делам в Швейцарию. Катерина нервничала и злилась, пилила сотрудников и чувствовала себя стервой.
Старенький самолет натужно заревел двигателями, подруливая к зданию аэровокзала. На нем прилетело человек пятьдесят, в основном моряки и их жены. Все они были немножко навеселе, с огромными, перетянутыми коричневым скотчем сумками.