Ей стала холодно, заныло сердце. “Невралгия” – так определяла ее сердечные боли Марья Дмитриевна. Потирая холодной рукой грудь, Катерина все ходила и ходила взад-вперед по ковру.
– Ну, заходи, – грубо предложил Тимофей. – Долго говорить-то будем?
Еще хорошо бы “познать самое себя”, как называла моменты долгих дочкиных раздумий Марья Дмитриевна, и выстроить свое отношение к проблеме Тимофея Кольцова и работы на него.
Казалось, что все их многомесячные усилия прошли прахом. Каким-то необъяснимым образом Гриня как будто был в курсе всех их планов и всегда оказывался на один шаг впереди.
– Отлично, – ответила Катерина. – Как вы?
– Раньше были каждую ночь, – ответил он любезно. – Потом пореже. С тех пор, как мы стали заниматься сексом, – совсем редко. Так что это целиком и полностью твоя заслуга. С тобой я стал спать лучше.