– Еще мы предлагаем сейчас придумать, а в конце лета провести какое-нибудь большое мероприятие, в котором Кольцов будет первым лицом.
Нужно иметь хоть какое-то мужество, – говорила мама, когда они курили на крылечке, обе очень взволнованные. – Я вижу, как тебе тяжело. Но ты бросила работу. Ты бросила своих людей в самый ответственный момент и в очень неприятной ситуации. Они что должны думать? Они тут совсем ни при чем! Ты бросила Олега. Этого своего ужасного Тимофея, в конце концов! Не перебивай, – властно заявила мать. Иногда она могла быть очень властной. – Ты оставила их справляться, как они умеют, а сама уползла зализывать раны.
– Катерина Дмитриевна, это из приемной Кольцова, – вежливо сказали в трубке. – Тимофей Ильич только что позвонил из “Останкино” и попросил вас подъехать на Ильинку.
– X… с ним, с шумом, – вдруг грубо заявил Тимофей. – Приедем в Москву – разберемся.
– Да за кого ты меня принимаешь? – задохнувшись, Катерина вскочила с кресла. Она так ненавидела в этот момент Приходченко, что готова была его убить и даже поискала глазами, чем бы в него бросить. – Что ты себе позволяешь?!
– Ты предлагаешь мне в отпуск уйти? – спросила она язвительно.