– Я имею в виду – живьем, – улыбнулся отец, – в прошлом году, в Париже. Мы прилетели на конференцию и жили в этом шикарном отеле, который почти на площади Конкорд. Я забыл, как он называется…
– Он всем надоел! – радостно поддержал жену Дмитрий Степанович. – Давай их всех завтра же сдадим на живодерню!
Надвигалось лето, нужно думать, куда отправить Кирюху. Однако при одном только упоминании бойскаутского лагеря в Штатах Кирюха начинал рыдать и кататься по полу. Его не устраивало ничего, что находилось дальше тридцати километров от отца. В Москве Олег оставить его не мог – в доме в последнее время шли постоянные приготовления, шушуканья, шмыганья, прятанья – и моления, моления, моления…
Они ждали, и с ужасом, взявшим цепкой лапой за сердце, Тимофей понял, что прежнего больше не будет. Никогда. Эти люди, только что пережившие вместе с ним один на всех страх, – не просто охрана, водители и еще кто-то. Это ЕГО люди. Близкие ему настолько, что он давно уже Делит с ними жизнь и час назад чуть было не разделил с ними смерть.
– Если кто будет звонить, ты где? – вслед ей прокричала Ирочка.
– Сама не знаю, – сказала она, и щеки у нее загорелись тяжелым румянцем. – Прости меня, Тимыч. Я знаю, что ты совсем не хотел бы это услышать…