– А что тут распоряжаться, – послышался голос отца, – заезжайте, да и все. Сейчас я ворота открою. Маша, возьми Саньку, она уже на дороге…
Теперь они много ездили по миру и вдвоем, и с барышнями, как начал называть дочерей отец, когда им стали звонить кавалеры.
– Твое издательство мне ни за каким чертом не нужно. Хочешь, давай я тебе его подарю. Или продам за символические деньги. Жить где будешь?
– Ай да девка! – хохоча, сказал сам себе Абдрашидзе и махнул рукой секретарше, заглянувшей проверить, все ли в порядке с шефом. – Огонь-девка!
Прямо перед Тимофеем мелькали ее ноги. Обычные бледные, зимние женские ноги. У Дианы ноги были длиннее и красивее. Но Тимофей смотрел на Катины, и это доставляло ему удовольствие.
Катерина не была начальником-самодуром. Самодурой, как называли это в каком-то кино. К сотрудникам она подходила творчески и была согласна со стариком Карнеги в том, что чем больше людей ругаешь, тем хуже они работают.