– Есть, – ответила она, и лицо ее озарилось улыбкой. – Есть.
Самого последнего соперника своего кандидата, вполне мирного и процветающего уездного губернатора, Гриня “свалил” тем, что в последний предвыборный день, когда агитация уже была запрещена, начал агитировать на улицах за него же. Избирательная комиссия моментально нарушение пресекла, вычеркнув бедолагу-губернатора из списка соискателей хлебного места. Губернатор, проснувшись утром в день выборов и не обнаружив себя в списке, пришел в полное неистовство, потребовал объяснений и получил их. В Центризбиркоме ему посоветовали обратиться в суд, и, пока губернатор пребывал в тяжелом недоумении, пока потрясал кулаком и собирал союзников, дело сделалось само собой – город достался на разграбление молодой, отчаянной и веселой компании, которая за полгода не оставила в нем камня на камне, зато возвела три новых казино и усовершенствовала старое.
– Какая неприятность? – насторожилась Катерина. – Ты давай не темни, Сашка! И не пугай меня! Что еще за неприятность?!
– Катька, давай выходи за меня, а? Время остановилось. Сердце остановилось. Катерина отстранилась от Тимофея и посмотрела ему в лицо. Он был напряженным и выжидающим. Он был готов ко всему. Он будет умолять и шантажировать, если потребуется. Он не благородный герой голубых кровей. Он привык прорываться к цели с боями. Прорвется и сейчас.
– Что с тобой, Тимофей? – Она взяла его за руку. Он вырвал ее. – А? Что это такое?
– Тимофей Ильич, – сказал Леша. – Не прав наш Дудников. Ошибся. Нужно исправить.