Да, Маша… Она была то ли студентка, то ли практикантка и работала с медведями. По какому-то молчаливому уговору она позволяла Тимофею приходить, когда вздумается, и смотреть, как она кормит взрослых медведей и маленьких медвежат, как чистит вонючие клетки, выгнав их в соседний вольер. Однажды Тимофей принес ей воды, когда медвежонок опрокинул полное ведро, и с тех пор она разрешила ему помогать.
– Да ну тебя, Дашка, – вдруг оскорбилась за Тимофея Катерина. – Он все больше по заводам ходит. И по верфям своим. А мальчики и девочки могут расслабиться и отдыхать.
– Вы что, спятили? Разве можно работать так топорно?
А может, она просто льстит себе, и он давно позабыл о ее существовании. И все, что было, она просто придумала, как придумала его всего – вместе с его сложностями, тайнами и неожиданной страстностью натуры…
Она сидела на кухне все с тем же стаканом в руках и смотрела на него дикими глазами. Он подошел и вытащил стакан у нее из пальцев.
– Выясните, что там такое, Игорь Вахтангович! – приказал он резко. Но когда Абдрашидзе уже выскочил из-за стола, дверь непривычно широко и резко отлетела в сторону и задержанная пружиной, начала медленно закрываться. На пороге, снова отшвырнув дверь, появилась сказочной красоты молодая дама. Она отпихивала от себя секретаршу и Диму, пытавшихся протиснуться следом за ней, и все повторяла: – Нет, я войду! Я все равно войду!..