Поняв, что ревнует, она возненавидела себя окончательно – сколько раз она уговаривала себя, что личная жизнь Тимофея не должна ее касаться!
И он швырнул на стол тяжелую кожаную папку.
– Буду через полчаса! – бодро отрапортовал тот. Тимофей подумал и позвонил Абдрашидзе.
Поднимаясь в лифте, он с благодарностью думал о ней. Все-таки не каждая женщина способна любить мужчину с таким “наследством”, как у него. А она любила. И стойко выносила его редкие приезды и бесконечные звонки домой, и нервное напряжение, в котором он постоянно пребывал…
– Катенька, это вещи совершенно разного порядка – то, что зарабатываешь ты, или мы с отцом, и то, что есть у него. Не прикидывайся, пожалуйста, что ты этого не понимаешь. – Марья Дмитриевна остановилась напротив Катерины и взглянула на нее с такой жалостью, как будто Тимофей Кольцов уже погубил ее молодую жизнь. – Папа в восторге, что он помог Олегу. И я тоже в восторге. Но ему-то это ничего не стоило, Катя! Он не отдал ему последнюю рубаху, правда ведь? А жену он простил не оттого, что он благородный, а оттого, что он равнодушный, понимаешь? Ему нет до нее никакого дела, вот и все.