Он остался совсем один. Маши больше не будет. И лета больше не будет. Будут осень, дождь, ранние сумерки, а к весне медвежата совсем вырастут и больше не узнают его. Никогда.
К марту стало ясно, что все идет наперекосяк. Ситуация вокруг выборов в Калининграде обострилась и накалилась до такой степени, что из-за нее полусонная пресса позабыла даже мэра Владивостока, который весь год развлекал общественность то отменой выборов, то разгоном местной думы, то водружением самого себя обратно на престол после разгневанных президентских указов.
– Ну, сделай так, чтобы я не загибалась, – грубо предложила Катерина, – или не лезь ко мне с сочувствием, я тебя умоляю…
– Авось не испортит, – философски отвечала Марья Дмитриевна.
– Все живы? – отрывисто спросил кто-то над ее головой. – Живы все?
– А может, и стоит проверить, – задумчиво сказала Марья Дмитриевна. – Политика – дело нешуточное и не слишком приятное.