Можем опуститься и ниже. Генерал-лейтенант Вадис Александр Анатольевич, начальник Управления контрразведки СМЕРШ Группы советских оккупационных войск в Германии докладывал по команде в августе 1945 года: «Жуков груб и высокомерен, выпячивает свои заслуги, на дорогах плакаты „Слава маршалу Жукову“ (Б. Соколов. Неизвестный Жуков: портрет без ретуши. Минск. Радиола-плюс. 2000. С. 538)
У Сталина — три таких ордена. И у Жукова — три.
Чем дальше шла война, тем хуже становилось снабжение. К концу войны Германия первой в мире начала серийное производство реактивных самолетов. Истребитель Ме-262 превосходил все самолеты мира по скорости и вооружению. Их было произведено 1433. Но не хватило керосина. А без керосина лучший в мире истребитель летать не мог. Из почти полутора тысяч построенных самолетов этого типа в боях принимало участие чуть больше двухсот. Остальные так и остались на земле.
Возражают, что это мы все о личных качествах и чертах характера Жукова? Не пора ли о стратегии? Нет, товарищи. Мы говорим не о чертах характера. Мы говорим о полководческих способностях нашего героя. Подбор и расстановка кадров — важнейшая область деятельности полководца. Умный волевой полководец таких же себе и подчиненных подбирает. Вновь и вновь обращаюсь к великому Макиавелли: «Об уме правителя прежде всего судят по тому, каких людей он к себе приближает». Жуков — на белом коне, и вокруг толпы друзей, которых он выбрал сам. Чуть шатнулся Жуков в седле, и порхнули друзья, как воробушки. Вот мудрость Жукова: в его окружении оказались одни прохвосты. Сильных, верных, мудрых и честных людей рядом с ним почему-то не оказалось.
Но Жуков и этого почему-то не делал. На самый крайний случай Жуков должен был подумать о себе. Если Павлова разобьют, если на восьмой день германские танки выйдут к Барановичам, что должен делать я — начальник Генерального штаба?
После войны Жуков объяснял свои слезы при отъезде в Киев в июне 1940 года весьма возвышенно: «Я окончательно укрепился в мысли, что война близка, она неотвратима… Но какая она будет эта война? Готовы ли мы к ней? Успеем ли мы все сделать?» Это он рассказывал нам после драки. Почему эти красивые слова он не сказал там, на совещание высшего командного состава? Почему он не задал эти вопросы Сталину и другим товарищам из Политбюро? Вместо этого Жуков с высокой трибуны совещания говорил совсем другие слова: «Необходимо воспитывать нашу армию в духе величайшей активности, подготовлять ее к завершению задач революции путем энергичных, решительно и смело проводимых наступательных операций». (Накануне войны. Материалы совещания высшего руководящего состава РККА 23-31 декабря 1940. Москва. Терра. 1993. Стр. 151)