Оставалась софа, расположенная под прямым углом к креслам. Тони, не имея иного выбора, уселся на нее, а дядюшка Монти немедленно присоединился к нему в надежде на очередное возлияние, а также собираясь оказать племяннице, несомненно, необходимую той моральную поддержку. Джордан остановился у камина и, опершись о полку, холодно уставился на домочадцев.
– Что случилось со щенком, которого я купил вам? – неожиданно поинтересовался он.
После его ухода Алекс несколько мгновений стояла совершенно неподвижно, приходя в себя от поцелуя, казалось, горевшего на лбу, словно клеймо.
– Она… она прекрасно держится в седле… и не… слишком его гнала, Хок, – в отчаянии вмешался Фейрфакс, бросаясь на выручку приятелю.
– Ошибаешься, – невозмутимо ответил Джордан. Герцогиня молча прислушивалась к перепалке кузенов. Между ними существовала поистине братская близость, хотя оба были различны, как день и ночь. Джордан пошел в бабку – такой же холодный, бесстрастный, сдержанный, тогда как Энтони вырос общительным, веселым и неисправимо добродушным. Мать и отец Энтони души в нем не чаяли. Джордан же никогда не знал настоящей родительской любви. Однако герцогиня всецело одобряла манеры Джордана и не выносила легкомыслия Энтони. Порицание в той или иной степени было единственной эмоцией, которую позволяла себе открыто проявлять пожилая леди.
Найдя наконец в себе силы отвернуться, Александра осмотрелась в поисках подходящего убежища, пока он не отрезал пути к отступлению. Все должно выглядеть так, словно она и не думает прятаться. Безопаснее всего раствориться среди семисот человек приглашенных, так чтобы Джордан потерял ее из виду.