Шайнбоун, говорил, что после ночи, проведенной на холодней земле под дождем, Джеффри почти наверняка заболеет воспалением легких, ид прошло уже трое суток, а температура ни поднималась и кашель не начинался. Джеффри знал, что не заболеет — Бог не допустит, чтобы виновный отделался так легко. Он, верил, что Бог осудит его на долгие, долгие годы воспоминаний об утраченной возлюбленной.
«Бел эйр» медленно двинулся задним ходом по подъездной дорожке. Мистер Городская Шишка демонстративно не глядел на рычащую Энни.
— Это не отговорка, — возразил он. — Энни, писать и рассказывать — разные вещи, все равно что яблоки и апельсины. Те, кто умеет рассказывать, обычно не умеют писать. Если ты веришь, что люди, умеющие писать книги, хорошо говорят, значит, ты никогда не видела по телевизору, как заикается и мямлит писатель.
Да. Я этим живу. Благодаря этому у меня есть дома в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе и тачка получше тех, что продаются в магазинах подержанных автомобилей. Все потому, что я могу, и, черт подери, мне не в чем оправдываться. Кое-кто пишет прозу лучше, чем я, и лучше меня понимает человеческую природу. Я это признаю. Но когда руководитель спрашивает: «Исполнил?» — очень немногие читатели поднимают руки. Они голосуют за меня… за Мизери… В конце концов это одно и то же. Ты можешь? Да. Да, я могу. Я очень многого не умею. Не умею играть в бейсбол. Не умею чинить водопроводные краны. Не умею кататься на роликовой доске, не могу взять на гитаре ни одного мало-мальски приличного аккорда. Я дважды был женат и оба раза продемонстрировал свою неспособность к семейной жизни. Но если вы хотите увлечься рассказом, если вас надо напугать, или заставить сочувствовать персонажу, или растрогать, или рассмешить, — это моя работа. Это я могу. Я могу ублажать вас сколько хотите. На это я способен. Я МОГУ.
Он нажал еще раз (мускулы дрожали, как чересчур туго натянутые струны скрипки), и кресло с уже знакомым ему тихим скрипом проскользнуло в комнату.
Он снова лег и стал глядеть в потолок и прислушиваться к завываниям ветра. Итак, посреди зимы он оказался на пороге смерти наедине с женщиной, у которой не в порядке голова, которая вводила ему питательный раствор в вены, пока он лежал без сознания, и которая обладает, похоже, бесконечным запасом одурманивающих таблеток, и эта женщина не сообщила ни одной живой душе о том, что он находится здесь.