Он вспомнил странную легенду о мельнице Фроди, которую рассказал Торвин, о гигантшах-девушках и о короле, который не давал им отдохнуть. Я хотел бы дать им отдохнуть, подумал он, дать отдохнуть всем, кто захвачен этой мельницей войны. Но я не знаю, как освободить их. И себя тоже.
– Что ты будешь делать? – спросил Фарман, жрец Фрея, на четвертое утро похода. Он сам, Ингульф и Гейрульф, жрец Тюра, были единственными норвежцами, настоявшими на том, что должны остаться с Шефом и его фрименами.
– Мы знаем, что нужно делать! – послышались возгласы. – Мы смотрели! У нас нет такой силы, как у них, но тянуть мы умеем.
Приняв самое искреннее и преданное выражение, глядя прямо в глаза королю франков, Альфгар начал рассказывать о смерти Бургреда и поражении у Узы. Он говорил, а его слова фразу за фразой переводили на французский. Он описывал действие машин, с помощью которых Айвар деморализовал армию Бургреда. Он подчеркнул, что в армии Пути тоже есть машины, он не раз видел их в сражениях прошлой зимы. Он все более смелел. Начертил вином на королевском столе знак молота, рассказал об освобождении церковных рабов.
Шеф кивнул и снял со спины щит, просунув руку в него, чтобы удобней держать за ручку с внутренней стороны. За ним слышался звон: сто двадцать человек готовили оружие и посылали лошадей вперед. Шеф понимал, что Бранд завел этот разговор, чтобы потренировать его, научить думать как предводитель. И не сердился, что его совет был отвергнут.
Он решил, что корабли – слабое место лагеря. Для того, чтобы вытаскивать их на берег, нужно открытое пространство, поэтому здесь не может быть никаких укреплений. Сами корабли, конечно, представляют собой преграду, но одновременно это самое ценное имущество викингов. И если миновать охрану, можно оказаться среди кораблей с факелом и топором, и уничтожить их будет нетрудно.