Маленькая группа шла дальше. Через сто ярдов, когда, по расчетам Шефа, они оказались в самой середине лагеря, Торвин остановился и подозвал их двоих к себе.
Гребцы подняли весла, потом снова опустили их в воду, развернув лопасти. Корабль остановился, остальной флот выстроился сзади. Айвар помахал двум группам всадников на обоих берегах, хорошо видным на плоском лугу. Они рысью двинулись вперед проверять мост. А на кораблях принялись привычно снимать мачты.
– Ну... а откуда мне знать, что вы мне просто не перережете горло? И моим людям?
– Пока еще не время принимать решение, – сказал Торвин. – Смотрите, снова движение. Франки отступают.
Между двумя группами сидел один человек – молодой, светловолосый, синеглазый, с золотым кольцом на голове, как король из древней могилы. У него странная внешность, подумал Шеф. Когда Шеф садился, их глаза встретились. Молодой человек улыбнулся.
Они сумели прорваться! Еще один удар, и отчаянное сопротивление викингов будет подавлено, Рагнарсоны все умрут в огне и крови, а остаток Великой Армии отступит в смятении и страхе... Но если они выстоят... Если они выстоят, через несколько минут опытные викинги поймут, что нападение на периметр всего лишь отвлекающий маневр, там рассерженные крестьяне с факелами, а настоящее нападение здесь, здесь... И тогда викинги обрушатся на тех, кто сражается у реки, и уже англичане будут захвачены, как крысы на последнем несжатом участке луга. А у него, Эдмунда, нет сыновей. И все будущее династии и его королевства теперь сузилось до размеров этой кричащей звенящей схватки, может быть, всего по сто человек с каждой стороны, избранные бойцы англов и отборные воины из личной охраны Рагнарсонов; одна сторона напрягает все силы, чтобы прорвать треугольник защиты палаток у реки, другая спокойно и уверенно отражает натиск в путанице оттяжных веревок, уже больше пяти минут отбивая неожиданное нападение англичан.