Возгласы протеста, мужчины и женщины из рядов ожидающих устремились к нему.
Они устоят. Рука Эдмунда крепче сжала окровавленную рукоять меча, он сделал шаг вперед. И тут же продвинулись вперед могучие фигуры по обе его стороны, капитаны его телохранителей, закрыли его щитами и телами. Они не пустят его в схватку. Как только прекратилось истребление спящих и началась настоящая битва, они все время оказываются перед ним.
– У нас есть и другая ценность, – сказал Шеф. – И ее мы получили не от христиан. Торвин расскажет вам. Я сам добыл ее. У Мунина, ворона Отина. Получил ценой боли. Покажи им, Торвин.
На следующее утро топот ног привел его в себя после ночного оцепенения. Шеф сел, прежде всего ощутив сухой распухший язык во рту. Вокруг стражники разрезали веревки, вытаскивали тела: некоторым повезло, и желание Шефа для них ночью исполнилось. Перед ним на корточках сидел человек, маленькая худая фигура, в грязной, в пятнах крови рубашке, человек с очень усталым лицом. Это Хунд. Он держал кувшин с водой. Несколько минут Шеф ни о чем другом не мог думать, а Хунд осторожно, со многими мучительными паузами давал ему по глотку за раз. Только когда он ощутил благословенную наполненность водой по горло и мог позволить себе роскошь прополоскать рот и сплюнуть воду на землю, Шеф понял, что Хунд что-то говорит ему.
Он уже слышал голоса, говорили и смеялись женщины, иногда слышались и мужские голоса. Шеф вышел из-за куста боярышника и прямо перед собой увидел Годиву. Их взгляды встретились.