Ему никто не ответил. Все знали, какое впечатление производило появление изувеченного тана, как он почти триумфально проехал перед Армией, останавливался в каждой деревне, рассказывал крестьянам, что ждет их и их женщин.
– Они уничтожат нашу собственность! – воскликнул Эркенберт. – Перебьют скот, уведут молодежь, срубят фруктовые деревья. Сожгут урожай. И еще хуже. Церковные налоги не выплачиваются с Михайлова дня и теперь уже не будут выплачены. У крестьян деньги есть – в кошельках или зарытые в землю, но если они увидят, что их господа заперлись за стенами, разве станут они платить?
– Дорога, – хрипло сказал Шеф. – Несколько человек могут задержать на ней англичан надолго.
Айвар не мигая некоторое время смотрел на Хамала, хорошо понимая, что тот делает. Потом решил оставить на время. И снова вернулся на нос – к своим мыслям.
– Прятаться, укрываться где-нибудь. Как helian в английском.
– Торвин, – сказал он. – Мюртач, – кивнул человеку в пледе. – В чем дело?