Не знаю, поверил ли Броди в реальность моей девственности или счёл это очередной целительской операцией с целью сделать ему приятно. Лично я про нее напрочь забыла — очнулась только от резкой боли, тут же направила туда целительский поток, и с новой жаждой отдалась его умелым рукам. Судя по тому, что бережное отношение ко мне, как к хрупкому цветку, чудом оказавшемуся в его ладонях, не изменилось ни разу за всю ночь, на наличие или отсутствие у меня той самой заветной плевы ему было глубоко плевать.
Теперь, в свете новой информации о магической силе контракта, я по-новому смотрела и на застрявших в борделе девочек и на подсказки Барона — он ведь и раньше не только не запрещал появляться на левом берегу, но и советовал. Если данное слово практически невозможно нарушить, — а если все же умудришься, вселенная отвесит тебе внушительный штраф, так что, дай Всеединый, вообще выжить, — тут уж волей-неволей все стараются контракты выполнять. Даже самые дикие.
Ну, мамы — они такие мамы. Даже если они папы.
Ей даже не сообщили заранее. Просто однажды утром она проснулась, а ее вещи уже собраны. Не так уж много их было, тех вещей. Немногочисленные наряды взять с собой не разрешили — в пансионе будет униформа. Тем же утром плачущая навзрыд кормилица проводила принцессу в карету, которая увезла девочку в новую, ещё более суровую жизнь.
Броди тепло хмыкнул мне в волосы и наощупь нашёл губами мой висок. Нежно и щекотно.