Отрываться от стирки она явно не собиралась. Судя по выражению лица, процесс ей даже нравился. И она что-то едва слышно шептала рубашке, которую стирала, — мне показалось, что я прочитал по губам: «Ты моя хорошая…»
Я прошел к двери. Котя уже привычно встал в центре у лестницы (у меня закралось неприятное подозрение, что эта точка привлекает его возможностью быстрого отхода по маршруту «второй этаж — окно — Москва»). Хотя… если честно, на его месте, не обладая моими способностями, я бы тоже подстраховался.
— Кирилл Александрович, это не метеорит был.
Котя подумал секунду и стал подниматься по лестнице дальше.
Впрочем, какая с того радость, если я сам не существую?
Но когда Котя задал вопрос, ответ выскочил сам собой. Я представил асфетиду (даже резкий чесночный запах припомнился) и большой рулон жуи с пасторальными сценками.