Вот оно какое, магическое… слово «безумие» тут же показалось неправильным. У Коломбины и у того, кто покалечил старого Захара, было именно безумие, но простое — человеческое. А то, что испытывал я, можно назвать скорее просветлением. Это словно стряхнуть с плеч гигантский и совершенно ненужный груз эмоций, сомнений и порождаемой ими неуверенности.
«Паук» не подвел, но инерция не простила мне слишком уж снисходительного отношения к ней. Снова сработал закон маятника, и я врезался в ствол боком, продавливая сквозь зубы нехорошие слова.
А вот тут она покривила душой, но именно покривила, а не соврала. Лезть в наши дела она точно будет, но только там, где найдет безопасную для этого лазейку.
— Чево?! — прошипел «гусар» хватаясь за револьвер в кобуре.
Если бы сегодня был заезд, то на фоне обычных забот ожидание далось бы намного легче. Далеко за полночь меня все же сморил тревожный сон, но внутренняя тревога не дала долго проспать, и едва Ярило позолотил верхушки баобабов, я начал собираться.
— Ни черта подобного! — зло огрызнулся Баламут. — Вообще не видать ни зги. И как ты только не спотыкаешься?