Тем временем, не обращая внимания на кровавую картину вокруг, Коломбина начала обходить меня как посетительница музея заинтересовавшую ее статую.
Еще неприятнее стало, когда понял, что Эльза относится к подобным знакам внимания вполне естественно.
Ведя себя нагловато-добродушно, барон был прав — уж если мы сумели найти компромисс по главным вопросам, изображать смущение и расшаркиваться в извинениях смысла нет. Хотя легкость, с которой немец отмахнулся от скользких моментов, немного напрягала. Вполне возможно, что он с такой же небрежностью может нарушить и собственные клятвы. Впрочем, я и сам не собирался совать ради него свою голову в петлю, к чему бы там ни обязывал тот странный ритуал.
На всякий случай я все же проверил обувь и окончательно успокоился.
— Молодец! Теперь вижу, что Демоном тебя назвали не случайно. Думать и отстаивать свое умеешь. Да и за словом в карман не лезешь. — Барон жестко посмотрел мне в глаза, но тут же расплылся в добродушной улыбке. — Сколько лет живу среди русских, но так и не понял, почему нужно лезть за словом именно в карман. Нет, я прекрасно понимаю суть этой вашей поговорки, но при чем здесь вообще одежда?
И это был не милый смех радостной нимфетки. Нет, это было нечто совсем иное — пугающее и завораживающее.