— Тут вот какая ерундовина приключилась… — со вздохом начал я, а затем кратко обрисовал случившееся в Купферштадте.
— Ты это, дядя, рюкзачок-то положи у стенки, — спокойно, но с недобрым взглядом сказал Баламут, после того как открылась дверь и в проеме показалась фигура повольника.
— Гена, дай бинокль и загони всех в купол.
Кабана я почуял где-то через час, когда уже подумывал о возвращении на станцию. Крупное непарнокопытное было раздражено и транслировало свое недовольство в окружающее пространство, вот отголосок этих эмоций мне и удалось уловить.
— Так, господа, — закончив пялиться вверх, сказал я, — отходите метров на сто, а лучше двести. Если к вам прилетят пчелы, отбегайте еще дальше. По связи меня не беспокоить. Если что, вызову сам. Как поняли?
— А что? — не проявил ни грамма раскаяния Баламут. — Как по мне, это лучше, чем ее благополучное возвращение с победой. Бог знает, что она может устроить нам на прощанье. В этом плане я — заядлый феминист, и мне пофиг, что находится в штанах у того, кто способен доставить мне кучу неприятностей.