— Ух ты! — Василиса задумалась. — От твоей функции до места вечеринки далеко?
Заперев за ними, я отправился спать, для себя твердо решив — кто бы ночью ни стучал в двери, не открою! Пусть рвутся в московскую дверь депутаты и музыканты, пусть колотят со стороны Кимгима Феликс с Цаем, а на берегу океана взывает к моей совести Котя. Ничего, потерпят до утра.
— Тогда, может быть, ты ответишь из благодарности? — спросил я. — За то, что сидишь здесь и пьешь чай, а не пускаешь слюни в восхитительной компании торчков.
Бело-сине-красный. «БеСиК», как запоминают цвета полос ленивые школьники. Никаких красных полотнищ с серпами и молотами.
— Такого не бывает… — мрачно сказал Котя. — Слушай, Кирилл, ты хороший человек, очень мне симпатичен, но только я не собираюсь о тебе постоянно вспоминать. Ты это учти! А если вспоминать не буду — то забуду начисто. И никакие записки не помогут.
— И все-таки я не понимаю, почему открылись именно эти двери.