Все у сотника в войске такие же бравые, такие же холеные, как и он сам.
– Чтобы с ними не повторилось того же, что случилось с нами?
Тамара перекатывает свои стеклянные шарики на Мишель. Разлепляет ссохшиеся от молчанки губы, собирается что-то ими сказать, но только выдыхает застоявшийся в легких воздух – как будто в кожаных мехах ножом дырку проткнули.
– У тебя похмелье! На зеркало он будет пенять… Людям жрать нечего, а он на принцип пошел!
Ринат шепчет. Шепчет сначала, а потом начинает говорить, все более уверенно, все более яростно, не затыкаясь… Егор подходит к нему в упор и сразу в голову ему стреляет. Из Рината брызжет назад красная гуща, Егор опускается на колени и его выворачивает наизнанку – едким, кислым.
– На Патриках. На Патриарших прудах. У нас прямо на этот пруд окна выходили, у меня даже фотки есть… В телефоне.