Он набирает воздуху и идет ко второму, пристегнутому локомотиву. Егор шагает следом за ним, на ходу натягивая противогаз: от едкого пара у него уже слезятся глаза, а снова в лазарет не хочется.
В полуобрушенных заводских корпусах есть бомбоубежище. Начинается оно на территории завода, но выходит подземными катакомбами за ее пределы. В коридоре есть тяжеленная чугунная дверь с замком-вентилем, как на подлодке. Это – Егоров личный тайный ход, кроме него, никому не известный.
Вот он: черно-желтый салон с оплавленной девушкой на постере: половина лица улыбается, половина обуглена.
Но у этих все есть с собой. Не бумага, а электронный планшет. На, пиши.
– Да че ты придумаешь-то? Потычешь в циферки, он у тебя залочится вообще, вот и все!
Воронцов хочет сказать «нет», но не может отвести глаз от банки. Он такой же несчастный и истасканный, как и все остальные на Посту. Щеки втянулись, скулы торчат.