– Хорошо ему, гниде, от консервов отказываться. Глядишь, сам-то не коренья жрет, а тушеночку…
– Ты, брат, к своим попал, не бойся! Какое у тебя распятие знатное! Ты не монах ли часом?
Училка отчитывает близнецов Рондиков, которые друг другу только что чуть глаза не выдавили.
Кто-то мелькает, беззвучно бросается на него, он в упор садит, автомат корчится и кипит в руках, навстречу ему мякнет и валится – одно, другое… Кажется, училка школьная – и Юлька Виноградова, обе истыканные свинцом и какие-то сейчас, в наступающей смерти, до слез жалкие – и Егор не может в них выстрелить еще раз, так, чтобы прикончить.
Там стоит баба Нюра из другого дома, почти слепая уже старушенция, которая к своей подруженьке дорогу находит наощупь. Или по запаху.
– Ну а сам-то ты должен думать, от чего да почему мы тут сидим себе, как у Христа за пазухой!