– Нет! Постой! Это что… Это кто первый-то? Это мы их? Москва их сначала? Вот этим вот? И обычных людей тоже? Там, на мосту, и бабы… И мелкие совсем… Всех? А за что?
Мать оступается, падает, снова поднимается и опять бежит.
– А как там у вас про Москву думают? Что говорят? Помнят Распад? Зла на нас не держат? За гражданскую войну-то?
Мишель трет руки одна о другую – ожесточенно.
Егор переводит на него свой взгляд – отец Даниил кричит как будто из-под воды, смысл за его звуками Егору просматривается трудно, как будто тоже – сквозь мутную озерную воду.
Они разделяются: дед, кажется, остается у поезда, кто-то другой спускается на веревке под мост, третий лезет под вагоны. Но, может быть, ей просто это чудится: силуэты уже наполовину растаяли в тумане, и лунный свет сегодня совсем бедный из-за жирных облаков.