Казаки начинают пересмеиваться. Отец Даниил морщит лоб, пытается понять, о чем ругаются.
Мишель не откликается, но и взгляда не отводит от него; думает о чем-то своем – думает напряженно, и думает о чем-то, кажется, тяжелом, неприятном. Егор пытается улыбнуться, отмахнуться, перезагрузить разговор. Но она вдруг ловит его за руку.
– Что ты врешь! У вас там города! Киров, Екатеринбург! Ты же говорил!
– Сейчас нет никого. Я передам утренней смене.
Но Егор ясно слышит вой – впереди, из-за поворота, оттуда, где должен расступиться лес и показаться вдалеке китайский совхоз. Волки – это потому что сразу всплывают в памяти материны слова, когда она казаков провожала. Сжимается что-то внутри, за солнечным сплетением.
– Люди в нужде! Больные там у него на поезде! Туберкулезники! А ты их от реки газами травишь!