Когда до резиденции оставались считанные метры, от тюрьмы рванул треск заполошной стрельбы. И почти сразу же застучали выстрелы со стороны причалов.
С собой взял Тайто, как проводника и Луку в качестве силовой поддержи, вдобавок прихватил Максакова — мичман, каким-то странным образом, перенес конный переход довольно терпимо и способности передвигаться пешком не утратил.
Я помедлил мгновение и подтолкнул сестер к выходу.
Следом за японцем притащили отечественного «иуду» — для подтверждений показаний лейтенанта. Но этот, ссыльный поляк, Генрих Качинський, оказался не в пример упорней и мужественней: стойко терпел оплеухи и брызгая слюной рассказывал, как он ненавидит русских и Россию. Впрочем, отрезанного уха хватило, и он тоже принялся заливаться, как соловей.
— Вы понимаете, что мы можем остаться на Сахалине?
— Я, собственно, с докладом, Александр Христианович… — интендант зачем-то снял кобуру с маузером, положил ее на стол, а потом извлек из-за пазухи тетрадь.