Обсуждение долго не продлилось. По итогу решили — операции быть.
Чуть позже стало ясно, что ноги никому не резали — это Майя просто принимала роды. И живо турнула меня прочь, безапелляционно и бесцеремонно, хорошо хоть не обругала.
Я молча развернулся и вышел из камеры, на ходу бросив унтеру.
Дальше пошли по земле. Приказчик сразу вывел нас на хорошо натоптанную тропу и плутать не пришлось. Хотя один из солдат сразу распорол себе скулу сучком. А через пару сотен метров, вдруг сильно пахнуло мертвечиной. Человеческой мертвечиной, я это запах ни с каким другим не спутаю. И тут же ветерок принес довольное глухое порыкивание, чавканье и хруст.
Еще бы какого-нибудь Ишакова или Ослова и будет полный состав Бременских музыкантов…
Старикан настроился еще поговорить, но в камеру вошел какой-то унтер и живо его спровадил. А место портного занял дородный, красномордый мужик в поддевке из дорого сукна, широченных штанах и надраенных до блеска сапогах, общим видом смахивающий на типичного купца. Впрочем, он им и оказался, выборным от купеческого сословия Владивостока.