– Такого я не забываю. Старик! Вколи себе самое сильное обезболивающее, что есть!
Почему мне вернули считай все, кроме памяти? Эти неведомые мне ублюдки настолько самоуверенны? Или же я, обычное ничтожество, пушечное мясо, просто возомнил себя кем-то особенным, хотя никогда таковым не являлся?
– Ускориться, мясо! – рявкнул я и показал пример, перейдя на средней скорости бег. Кевин легко догнал меня и пристроился сбоку.
Я молчал, медленно оглядывая внутренности башни.
– А вон – кивнул я на ряд склизких дыр, что оказались путями ведущими в желудок.
Снова опустившись на платформу, я занялся проверкой игстрела, что после последней модернизации превратился в настоящее гибридное чудо. Следуя изгибам дороги, мы миновали последние ухоженные поля и вступили на территорию, что еще не превратилась в пустыню, но уже во многом походила на нее. Почва серая, местами почти белая. Из растений какие-то колючки – причем они растут правильными рядами и широкими полосами тянутся по периметру полей. Их предназначение понятно – неприхотливые и способные жить в засушливых местах растения сдерживают цепкими корнями почву, в буквальном смысле не давая ей сдвинуться с места и валом мертвого песка двинуться на поля-кормильцы. Терпимые проделали гигантскую работу и каждый день продолжают биться не на жизнь, а на смерть с этим консервированным бездушным миром. Вот настоящие герои. А Нетерпимые… они просто пафосный мусор.